Долина откровений - Страница 48

Дебольский сел рядом с карабином и как-то странно на него посмотрел.

– Остановите их, – попросил он, но мы были не в состоянии даже подняться. Я только дотянулся наконец до карабина, чтобы иметь оружие при себе. Хорошо, что я успел его зарядить. Алла что-то бормотала. Юлия молча смотрела перед собой, Феликс что-то невнятно говорил про свой телефон. Ибрагим сделал героическое усилие над собой и сумел подняться. Он подошел к Дебольскому. Сел рядом с ним. Взглянул на лежавшее рядом тело. Невесело усмехнулся.

– Теперь мы остались совсем одни, – сказал Ибрагим и начал громко смеяться. Мы подумали, что он сходит с ума.

Послышался чей-то вой. Мы все вздрогнули. Было ощущение, что кричит человек. Или нам так показалось. Возможно, это кричал шакал, или какой-нибудь небольшой детеныш гиббона попал в лапы хищнику и теперь кричал человеческим голосом. Ничего более страшного я не слышал в своей жизни. Крик был одновременно человеческий и нечеловеческий. Так кричат люди в последние секунды своей жизни от боли и страха. Но так кричат и некоторые звери.

И потом всё смолкло. Где-то вдалеке раздавался топот убегавших носильщиков. Мы остались вшестером, ничего толком не соображавшие. С нами были две женщины, одна из которых не могла даже нормально ходить. Наш первый проводник был разорван взбесившимся носорогом, а второй умер у нас на глазах. Дебольский достал одеяло и набросил его на корейца. Он первый из нас начал соображать, что именно делать. Может, потому, что метаболические процессы в его организме протекали медленнее, чем в нашем? И он обычно пил по полтаблетки аспирина, страхуя себя от инфаркта. Возможно, это подействовало.

– Роман, – крикнул он мне, – заставьте себя подняться и бросьте ветки в костры. Ветки лежат рядом с вами. Феликс, достаньте нашу воду и раздайте всем членам группы. Очевидно, мы отравились. Этот кореец напоил нас зельем, от которого и сам умер. Возможно, эта трава содержала какие-то наркотики, из-за которых мы стали такими болтливыми и глупыми. Я не знаю, что с нами было, и не хочу знать. Но сейчас нужно выпить как можно больше воды и постараться немного отдохнуть.

– Это наркотик, – согласился Ибрагим, – поэтому мы начали говорить всё, что хотели скрыть.

– Значит, мы ничего не говорили, – решил Леонтий Яковлевич. – Я думаю, в нашей походной аптечке, которая уцелела, должны быть рвотные средства. Мы их обязаны принять. Прямо сейчас. Иначе вскоре последуем за нашим проводником.

Я, опираясь на карабин, все-таки поднялся. Кружилась голова. Я собрал ветки и побросал их в пять костров, которые нас окружали. Огонь заиграл сильнее. Было уже около трех часов ночи. В конце июля ночи бывают достаточно короткими, и через час должен был начаться рассвет. Феликс не сумел подняться. Он просто подполз к мешкам и начал доставать фляги.

Походная аптечка уцелела, и мы достали нужное нам лекарство. Как раз шесть таблеток на шесть человек. Аллу пришлось уговаривать. Юлия приняла таблетку сама. Потом у нас начались судороги, рвота, и каждый из нас пытался спрятаться за деревья, чтобы сохранить остатки самоуважения. Постепенно рассвело. Начали кричать попугаи, над нами появились птицы. К шести утра мы были вымотанные и уставшие. Но постепенно начали приходить в себя. Дебольский вскипятил нам чай в походном чайнике, работавшем на батареях, и заставил каждого выпить крепкий чай. Алла снова почувствовала себя плохо, извергла выпитый чай прямо перед собой. Феликс успел уползти за кусты. Оттуда послышался его крик, и он вернулся почти бегом, там были змеи. В общем, ничего хорошего этот день нам не обещал.

К восьми часам утра мы немного пришли в себя. Костры догорали, мы наконец обрели возможность двигаться и нормально соображать. Всем было стыдно за вчерашнюю ночь. Мы наговорили друг другу такого, чего никогда не говорят люди даже на исповеди. Мы были словно во сне, не сознавая, какие последствия вызовут наши речи. Феликс бросал на меня злые взгляды. Он наверняка запомнил всё, что я рассказал в эту ночь. И как я мог говорить о подобном? Что со мной вообще случилось?

Леонтий Яковлевич вел себя как настоящий руководитель. Он собрал нас на импровизированное совещание.

– Отсюда до моря один день пути, – строго сказал он, – значит, нужно решать, что нам делать. Алла идти не сможет, наши носильщики сбежали, а проводников у нас больше нет. Я предлагаю женщинам остаться здесь. С ними останутся двое мужчин. А двое остальных пойдут на восток и постараются выйти к морю. Или к какому-нибудь населенному пункту.

Мы все молчали. В такую глупую ситуацию мы попали впервые. Разделяться было страшно. Первый отряд мог не дойти до цели, а второй мог не уцелеть в этой долине. Но нам нужно было что-то предпринять.

– Как мы найдем дорогу в лесу? – мрачно спросил Ибрагим. – Мы не сможем отсюда выбраться.

– Я так и знала, что всё плохо закончится, – у Аллы глаза наполнились слезами.

– Мы обязаны что-то предпринять, – напомнил Дебольский, – или навсегда здесь останемся. Скажите, Юлия, вы сможете идти?

– Конечно, – кивнула она, – я могу идти.

– Тогда сделаем так, – решил Леонтий Яковлевич. – Юлия отправится вместе с двумя мужчинами. А ещё двое мужчин останутся здесь с Аллой. Я думаю, выбор уже предопределен. Ибрагим останется здесь, а Роман пойдет вместе с Юлией. Они оба хорошие стрелки и охотники, поэтому будет правильно, если мы их разделим подобным образом. Остается только решить, кто из нас двоих уйдет с первым отрядом, а кто останется со вторым. Я или Феликс.

– Вам лучше остаться, – предложил Ибрагим, – Феликс моложе, пусть он идет вместе с ними.